Батальон поротно стоял буквой П на привокзальной площади города Кобрин. 
Солнце висело над головами . Из под касок сочился пот и ел глаза .
     Майор из штаба полка поднялся на ступени вокзала и произнес речь .
     Шлосс дремал , слова пробивались сквозь усталость отрывочно :
     - В битве с коварным врагом ….Проявили отвагу и геройство…За социалистичес-
кую родину , за  партию , за Сталина Ур-ра! 
     Батальон тоже  кричал « Ура!» . Потом раздалась команда разойтись , солдаты 
бросились на траву под  деревьями на ходу расстегивая воротнички и стягивая 
каски.
     Шлосс лег лицом к траве, по старой фронтовой привычке положил подбородок на
ладони , пытался ни о чем не думать, но думал о Наде.
   С кем- то она теперь ? Когда он уезжал на восток в 1941 – м , их эшелон долго 
стоял на переезде за Собачьим парком . Он увидел в толпе бабу  Федосью , спрыг -
нул к ней , попросил привести Надюшу . Федосья побежала через парк . Над городом 
пролетели немцы с черными крестами на крыльях , выли сирены , милиционеры 
разгоняли людей , однако Надька пришла . Они обнимались и плакали .
    -Папка ушел с НКВД , - сказала Надя. – Но мы же не виноваты ! Он раньше
ушел от  нас . 
  - Скажи маме , чтобы привела дедушку и чтобы он был в рясе с большим крестом . 
Они не станут трогать семью священника .
   - А где твои ?                                     
  Этого Шлосс не знал .
  - Я  не успел зайти домой . 
  - Как страшно! – сказала Надежда .                                                            
   После войны он приехал в Ригу посмотреть родительскую квартиру . В ней жили 
чужие люди . 
    - У нас ордер ! – невежливо сказала новая хозяйка. – Мой муж -профессор Шварц .
Член ЦК. 
   В гостиной стоял мамин буфет темного дерева и на нем ее свадебные 
подсвечники 
  - Я заберу подсвечники ,- объявил Шлосс . – На них выгравирована монограмма 
моей мамы .  
    Ему отдали подсвечники  и он ушел . Родители и сестра не объявлялись . Может 
быть ,  погибли . Может быть , еще жили где- то в России .
    Он направился к Наде .
    У нее в комнате жил цыган в красной рубашке с ремнем и блестящей пряжкой .
    Цыган уважительно рассматривал медали и ордена Якова . Надежда прятала гла -
за.  Вера Степановна суетилась , подавая на стол .
   - Яшенька –друг детства Нади ,- говорила она.  – До войны мы жили в одном доме
на Якобштадской . 
 
     Правда была не вся . Когда Надя стала его подругой , Шлоссы жили уже на улице 
Вальдемара в доме фабриканта Ланге . Внизу была анфилада стеклянных дверей и 
зеркал . В квартиру подымались на лифте . К Наде он ездил трамваем . В то время 
Тадеуш  Юзефович еще не служил в милиции , а рисовал портреты . Дочку 
отдал в художественное училище . У нее были прекрасные пальцы , но никакого 
слуха . Ее отец пререживал , он хотел видеть ее пианисткой . 
     Когда Яков приходил к ней , они сперва занимались любовью , потом она усажи -
вала его под окном и лепила голову . Щупала мокрыми пальцами  нос и лоб , морщи 
лась , смазывала черты , лепила снова .                                                   

- А Пашченко убили ! – сказал сержант Скичко , помощник командира первого взво 
да.  Сволочи. Откуда у них минометы?                                                                
   - Может быть , немецкие .                                                                     
   - А страшно на войне! – сказал Скичко. – Мы один день были , а вы – всю войну. 
Где  хоронить его будем , а , старшина ?
    - В расположении полка ,- сказал Шлосс. – Или на воинском кладбище в Минске .
    - В отпуск его обещали отпустить . К жинке . Сына родила .
    - Молодые у вас женятся , - сказал Шлосс. – И ты женатый?
-  Ага . Мы деревенские. Надо жениться , некому же в доме убираться . Мужики в
колхозе .  Хлеб надо замесить , корову накормитью .Поросят .
    - Давай поспим ! – попросил Шлосс. – День еще длинный .

     …Он пообедал у Веры Степановны , выслушал ее историю –сперва немцы не 
трогали , потом посадили в тюрьму как жену комиссара , шесть месяцев держали . А 
   Тадеуш  в России   сошелся с другой . Сейчас работает в органах . Надя к нему 
ходит . Он ей деньги дает .
     Надежда вышла провожать .
    - У тебя есть кто нибудь ?
    - Есть, -соврал Яков .
   - Видишь , как это…У меня был аборт от него . Очень больно . 
   - Отчего замуж не вышла ?
-	А с ним не о чем разговаривать . Я его скоро прогоню . А где ты 
-	ночуешь?
Хочешь пойдем к дедушке . Он тут недалеко живет . Я ему каждый день обед 
ношу 
     Они пошли вниз по Киевской , пересекли старое кладбище , шли под липами и 
поднялись на второй этаж деревянного дома , в котором пахло сосновой смолой и 
жареным картофелем . На половине лестницы стояла женщина в цветастом халате 
с тарелкой супа в руках и кричала другой жещине , в черном платье : 
    - Возьми за пять рублей ! Вчера варила вечером .
   - За три  рубля возьму !                                                           
   - Сестры! – сказала Надежда . – Дочки графа Подольского  .Та , которая в черном 
,пишет монархические стихи . Ее вызывали на допрос и отпустили . Сумасшедшая . 
У нее сына разорвало снарядом на улице , когда русские уже вошли в город . 
                                                               Глава   2
    Отец Степан  до первой мировой войны служил лесничим . На войне он заслужил
чин поручика и два Георгиевских креста , а после мира ушел в семинарию и стал 
дьяконом  в  деревянной церкви Всех святых возле вокзала на улице Гоголя .    
    Латыши оставили старое название , русских , родившихся в Курляндии и Латга -
лии считали своими .
    Степан  Алексеевич  полюбил Яшу с первого взляда , но говорил :
-	Не надо тебе Нади. Христос сказал :« Несть иудея и эллина, все люди – 
-	братья», а мир грешен. Что тебе твои дети скажут ? Кто они будут ? Иудеи 
-	или христиане ?  
     - Мы уедем в Америку ,там  никто ничего не спросит . 
     - Пока уедете , деньги надо заработать . А какие вы работники ? Любитесь , пока 
ум придет. Только детей не рожайте .
     Ум не пришел , пришла война , а перед самым июнем 1941 –го Шлосс был 
призван в Красную армию . 

    - Какой сегодня день ? –спросил он себя . -- Среда. У Надьки  все дни имели свои 
цвета .« Каждый охотник желает знать , где сидят фазаны» . Воскресенье было 
красное . Понедельник – оранжевый . Вторник- желтый . Значит , среда была 
зеленая . Я и лежу в траве . Не под ней .  У них и верно был миномет .
   Шлосс не испытывал ненависти к бандеровцам . Он не знал , кто эти люди . Белые 
были русские , и красные были русские -  брат на брата… Здесь в лесах прятались   
украинцы , а может быть ,  белорусы . В Латвии и  Литве тоже шли бои «с лесными 
братьями. « 
   Если бы я был не еврей , может быть ,и я ушел бы в лес . Латыши не звали русских 
и советскую власть .  До войны еврейские дети могли учиться в еврейских школах .   
   Отец Якова был сионист , сторонник Жаботинского . А брат мамы , дядя Ицик- 
сионист, но « общий» и  , когда они встречались – отец и дядя - начинался крик . 
Поэтому папа никогда не садился к тому же извозчику , который вез Ицика. И не 
ходил к шурину  на Песах .
    До Нади Яша любил Клару , дочь Ицика и  Леи . Они уже дошли до поцелуев , но 
попались .  Обе матери устроили им скандал. 
   - В 14 лет надо учиться , а не целоваться!  - кричала тетя Леа. -  Брат и сестра 
могут породить уродов !   
 Она была врач. Но ее дочь тоже читала медицинские книжки .  
 -  Двоюродным разрешается !  Нам объяснили на уроке закона божьего , что евреям 
и христианам разрешается жениться на кузинах !
  - Только не у меня ! , –кричала кларина мама . -  Мне не нужны внуки – идиоты !
  - Давай сбежим в Палестину ! – предложил Яков .
     -Когда нам будет 18 - можно. А так нас не выпустят из Латвии ,- сказала 
практичная Клара .
       Он встретил ее , когда лежал в госпитале в Казани . У него было  прострелено 
легкое , а Клара работала  операционной сестрой . Сперва он был на краю смерти от 
истощения , потом поправился , и они сошлись . Сестра уже не была девицей , у нее 
был аттестат от  командира Красной Армии. Он аккуратно писал Кларе с фронта .
В 1943 его убило на  Курской дуге .
   Тело Клары не шло в сравнение с телом Нади , не потому только что в военное 
время в госпиталях налегали на картофель и каши , а по конструкции . Надя в 
детстве танцевала в балете и упражнялась в акробатическом кружке . 
    Клара читала книжки . Она перечиталась и ждала от Якова того , чего он дать не 
мог , учитывая военное  питание и  полное отсутствие любви между ними . Были  
щемящие  воспоминания детства , память о довоенной жизни . У нее были еще и 
фотокарточки семьи . Они  хорошо ладили , но не в постели .                
     Впрочем , когда Яков окреп , его перевели в другой госпиталь в другом городе , и 
связь порвалась .

    Старик встретил Яшу как родного , усадил под образами .
    За годы войны отец Степан  пожелтел как воск  , высох , но духом был прочен .
     - Сказано Господом :« Нечисть не долго торжествует , а кто подымется на народ
избранный , тому –погибель « .  Хорошо , что ты не женился на Надюше . Великого
горя хлебнули бы оба .


                                                                 

                                                                  Глава 3
     На третий день после боя с бандеровцами батальон вернули на базу  под 
Минском . Все три дня полк не летал . Некому было его обслуживать . Наземники со 
всем своим оружием бились с « лесниками» . Оружие было свое – штатное -  и 
полученное от чекистов : гранаты и минометы . 
    - Сильно придумал кто-то! – говорил Шлоссу политрук роты Преподобный . – 
Пехота с ними не  справилась бы . Какая теперь пехота ? Настоящую 
демобилизовали в 1946 – ом . У бандитов везде свои люди – в деревнях , в милиции, 
в сельсоветах  . Прислали бы НКВД , они ушли бы в Польшу . А так -  все правильно 
, без подозрений . Торфяники горят. Дым застилает бомбодром  . Кого прислали 
тушить пожар ? Авиаторов. А мы не тушим , мы бандитов бьем . 
    -Торф – страшное дело, – сказал другой фронтовик , командир второго взвода 
латыш  Спруж . - Огонь уходит в толщу . Вниз . Поди , потуши . Интересно , от чего 
загорелось ? Дожди только что кончились .
    - Оттого загорелось , что так надо было кому положено ,- ответил Преподобный . –
Теперь тому человеку орден дадут , а нам – отпуска , 10 суток , не считая дороги . Я 
уже приказ в штабе видел . И ты поедешь , старшина .
    В отделе кадров Шлосса спросили , куда выписывать литеру . Он сказал : 
«Вильнюс».
    Не хотел ехать в Ригу . Ноги сами занесли бы его к Наде . А у нее был какой то 
татарин . Сама написала . 

     В Вильнюсе он жил у брата в старом доме напротив канала с горбатым мости
ком , рядом с базарчиком . Он покупал там утром ведро картофеля и варил на плите 
беседуя с соседкой . Она была на восьмом месяце , вся в пятнах. Разговор вертелся
вокруг быта . Что Илья – брат- прекрасный человек,  а Роза – его жена – задается .
Можно подумать, что она невесть какая пианистка , а всего-то аккомпаниатор .
    Сварив картофель « в мундире» , Яков поливал его  постным маслом , завтракал
и убегал от соседки . Он шел к Вратам Божьей матери – по – польски « Остра 
брама».Под ними проходила улица к вокзалу , а наверху , в венецианском окне, 
мерцала лампада перед святой иконой Богоматери . Литовцы и поляки падали на 
колени не доходя до ворот , крестились . Кто не молился -  спешил , сняв головной 
убор .
    Если не хотелось идти к иконе , Яков шел в другом направлении и выходил к косте 
лу святой Анны , который Наполеон был готов разобрать по кирпичику и перенести в
Париж . 
    Однажды Шлосс зашел внутрь . Хоронили католика . Гроб с телом стоял на 
подиуме . Вокруг него горели 4 огромные свечи. Родственники умершего теснились 
вокруг гроба , обложенного белыми цветами . С хоров доносились звуки органа и 
детские голоса . Ксендз громко и светло читал что-то на латыни .
    Было торжественно и чисто  на душе. Яков думал о матери , как она носила его на 
руках , одетого в голубое, об отце, измотанного  добыванием пропитания на разного 
рода комиссионных . Перед началом Второй мировой он получил должность доверен
ного лица миллионера Слуцкого , строившего дом на Мариинской улице, и сидел там 
в деревянной будке, записывал , сколько телег с кирпичом и  цементом въезжало на 
площадку  и когда приходили на работу каменьщики и плотники .
   - Он сумасшедший ! – говорил дядя Ицик , имея в виду Слуцкого. – Строить в Ри -
ге ?! Надо забирать деньги и удирать в Америку !  Вот-вот война начнется !         
   - Ну и забирай свои и удирай! – отвечала тетя Леа. – Много у тебя накопилось от
твоих уроков музыки? Лучше бы помолчал . Слуцкий построит и  продаст и только 
его и видели . А мы останемся  между двумя  разбойниками – Иосифом и  Адоль-
фом. 
     Слуцкий конечно продал дом ,  два других поручил на продажу жене , а сам 
купил долю в шоколадной фабрике в Тель-Авиве и  пахотную  землю и поселил там 
сына , который выучился на агронома в Америке . 
    Тетя Леа ходила лечить мадам Слуцкую в их квартире и потом описывала , что 
стоит в каждой комнате. Одна витрина из Чехии с золотом , серебром и хрусталем 
стоила 10.000 латов наверное . 
    А чем кончилось? Дома все не продавались. Мадам и ее дочь застряли . Больше -
вики отняли дома и мебель, а немцы – жизнь. Яков говорил себе , что если когда 
либо попадет в Палестину ,  скажет Слуцкому , что он о нем думает , но , когда по
пал , то старик уже 20 лет лежал в земле , а сын был  без вины .
    Вторая дочь Слуцкого  Лоретта успела уйти с мужем в Россию , они вернулись в 
Ригу ,  и тетя Леа ходила к ним лечить Ромочку . Муж Лоретты – большой повеса – 
трудился в том же тресте , где дядя Ицик , и они дружили . Дядя уже не преподавал 
игру на гитаре, а выучился на бухгалтера . Товарищ Ренский был старшим 
инженером того же отдела .  Он с семьей  уехал в Израиль за год до дяди Ицика  и 
они снова встречались – на вечерах латышского землячества .
    Клара тоже приходила туда с детьми , и они с Яковом целовались. Лорретта смея 
лась :
     - Хорошо , что есть латышское землячество . А то так далеко – от Нетаянии до 
Холона  доехать невозможно ! 
    И впрямь смешно , а не получалось .У каждого столько дел , и жарко , после 
работы ложишься спать под « мазган» , а потом –телевизор .
    - Как мы жили без телевизора!? – поражался  господин  Ренский. – Просто  
представить себе нельзя.
   И нельзя . Яков помнил зимние вечера . Родители пили чай из самовара , закусыва
ли домашними бубликами  и читали Томаса Манна . Сестра Анна , которая 
погибла по дороге в Саратов, разучивала гаммы за пианино , брат рисовал для 
уроков  естесвознания сердце и  легкие и раскрашивал цветными карандашами . Он 
учился в пятом классе ивритской гимназии , Анну определили  в немецкую. Барышня 
должна знать языки . А с ивритом куда можно поехать?
     Потом Яков вспомнил похороны матери . Она умерла в феврале. Ее положили на
каменный подиум в синагоге на еврейском кладбище . В воздухе висел пар . Роза
считала людей . Их было много , и она гордилась. Как будто маме не было все равно
- кто пришел и сколько их .
    Раввин не торопился . Папа нанял скрипача , он стоял на хорах и играл реквием . 
Яков не знал , кто его написал . Что- то высокое и светлое. Сперва в голове роились 
будничные мысли – как теперь будет с отцом , надо ли просить отпуск , а потом все 
отошло и осталась светлая грусть и  щемящая любовь к матери .
     Ее положили в яму, прикрыли плитами и  засыпали комьями мерзлой земли .
     - Не вздумайте хоронить меня в дождь ! – не к месту и громко сказала Роза . 

     А христианина в костеле  святой Анны понесли к могиле в дубовом гробу , с 
венками и пением, как несут на продажу китайских красавиц  на паланкинах .
    Ксендз шел за гробом и пел . Потом он  долго и проникновенно говорил о заслугах
покойного и оплакивал ранюю смерть .
    - У нас хоронят просто , - думал Яков . - Из земли пришел , в землю вернулся . Бог 
дал и Бог взял . Все по закону жизни . Родившийся начинает умирать сразу . 
Неважно , кто это сказал . И еще спасибо если положат в землю с ногами и руками 
и головой…