Глава 27
К сороковому дню рождения Юлика Тамар и Клодин подарили ему поездку в Ригу
Сын пригласил Якова и мать , Анка наотрез отказалась ехать- у нее был роман с
чужим мужем и разрыв с собственным и ее интересовал только развод .
Яков не понимал свою дочь , не только сейчас , но вообще и давно. Она враща-
лась в кругу левых , рассуждала , как Рабин или Перес , почти забыла русский , с
братом виделась только у родителей и занималась электроникой , а Яков считал это
дело не женским . Однажды в какой - то компании , где его знали только в лицо, он
услыхал , что говорят о морали его дочери , но специалистка невероятная , лучшая
голова в министерстве .
Детство и молодость сына Шлосс помнил день за днем , а как росла дочь , как учи
лась в Технионе , прозевал . Объяснить это было просто . Сын родился , когда Яков
был молод . Работал он тогда как уж в СССР - в меру своей совести . Сверхурочных
в тресте не признавали . Усердие на заработной плате не отзывалось . В Израиле
он уже был мужчиной средних лет , работал много потому , что нужны были деньги
на обзаведение – начинали с нуля , а за усердие платили . В Риге Клодин тоже
трудилась не более 8 часов в день и у нее оставалось время для уроков с сыном . В
Израиле и она работала гораздо больше , а помочь дочери оба не могли – ее иврит
был гораздо лучше , чем у родителей .
Объяснить итоги такого положения он мог , но обьяснение не утешало , а рассстра
ивало : прозевал дочь .
Он не любил бывать у нее . Ее муж , долговязый , надушенный американец с его
разговорами о провинциальности Израиля , и внуки – рыжий мальчик и картавая де-
вочка - раздражали его , он не воспринимал их , как свое продолжение . Он был рад
что Анка не поехала с ними . Да она не много помнила о Риге , не то что Юлик .
Они пошли к дому , где размещалась школа , в которой Юлик учился в раннем
детстве , и Шлосс сфотографировал сына верхом на одном из львов у подьезда .
Когда мальчик ходил в « продленку» , над ним взял шефство Юра , сын милицио-
нерши , дежурившей в фойе ЦК партии . Юра сказал Юлику : « Мой жиденок» . Сын
вернулся домой в слезах : » Но я же русский , правда ? Жиды –они воры , а вы же
честные советские люди ! «
Классная руководительница у Юлика была Мария Мустафьевна , Мустафа в
устах детей . Она по - своему решила национальный вопрос в классе :
- Пионеры и октябрята знают , что на войне против фашистов сражались все
народы великой советской родины . Русские , украинцы, татаре , латыши и евреи
тоже .
Евреев у нее на попечении было много – целых шесть из 35 возможных . У пяте
рых родители были интеллигенты . У Бианы , например , папа был ведущий хирург в
поликлинике , и сама Мустафа лечилась у него . Юлик считался пролетарским сы-
ном – его папа ходил в синем комбинезоне с разводным ключом в руке .
Теперь в доме со львами не было школы . Дом стоял запертый. Баня действовала
и , как в советские времена , внизу у пивного ларька толкались мужчины с кружками
В соседнем доме , в полуподвале устроили бар . Шлоссы там выпили кока – колу
На стенах были расклеены постеры с голливудскими красотками . За стеклом витри
ны стояли банки с соками « Кармел « .
У школы , в которой учился Яков , тоже запертой , помятые нищетой женщины
продавали тощее мороженое , а под чугуной оградой напротив жалкие старушки
предлагали пучки моркови и укропа .
В помещении молочного магазина сейчас действовал пункт обмена
валюты . За доллар давали 50 сантимов . В год , когда Шлоссы уезжали , на дверях
молочного вывесили плакат :» Пейти кефир . Он способствует «
Яков уставал от воспоминаний , от сравнений того , что было , с тем , что стало .
В Париже и Лондоне , Риме и Венеции прошлое не загораживало восприятие
насттоящего . А Юлик радовался , узнавая любимые уголки города и расказывал
жене , как он катался на во –от тех горках зимой , и как карабкался на во-от то
дерево ,чтоб приколотить скворечник . Он не сказал ,что вышел такой приказ
горкома -каждому ученику изготовить на уроках труда по скворечнику и пристроить
его к дереву , над которым шефствовала школа . А Яков помнил и снова сердился .
Клодин вызвала в отель подругу , с которой работала бок о бок не меньше 15 лет.
Муж подруги в советское время был директором завода резиновых изделий . Когда
Шлоссы уезжали , директор купил у них старый холодильник « Саратов « и увез в ба
гажнике своей черной , номенклатурной « волги « .
Сейчас директор жил в лесу , на своей делянке , сторожил огород , его жена – бы
лая красавица – показывала свои истрескавшиеся ладони – огородница ! и сказала
что пенсия у них такая малая , что огорода не хватает , и она покупает у спекулян-
тов сигареты « Тайм « и « Бродвей « и продает с наценкой в один сантим на перроне
станции Чиекуркалнс .
- Приходится откупаться у полицейских – говорила подруга .- Если меня возьмут ,
будет очень плохо . Я же не гражданка . Янис – латыш . У него латышский паспорт
Римма и Лена тоже гражданки -по отцу . А я не гражданка . У меня старый советс-
кий паспорт . Я могу выехать из Латвии , но обратно меня не пустят. Я – русская.
Другая подруга Клодин , латышка Мирдза , была довольна жизнью . Ее сын
развернулся широко – покупал и продавал импортные автомобили . Домой к Мирдзе
Клодин и Якова вез личный шофер Раймонда на машине « Вольво 860» .
***
Ригу было трудно узнать . При советах это был миллионный город . Сейчас
вряд ли осталась треть . Исчезли офицеры , курсанты , моряки . За 10 дней Шлоссам
встретился единственный советский офицер в фуражке « как аэродром « , по
словам Юлика . Тамар раньше советских военных не видела . Города , каким он
был ,не знала и поэтому он казался ей вполне европейским , а цены – просто наход
ка. Они обедали вчетвером в кафе вблизи Пороховой башни , на Вальню , и уплати-
ли за шницели с карт-фри с колой 20 шекелей на персону .
Своих знакомых Яков не разыскивал и лишь случайно встретил на набережной
Симу Вильнера , журналиста , который работал в свое время в газетенке рыбного
флота .
Вильнер – старый и беззубый – широко обнял Якова и запричитал :
- Понимаешь , 29 латов пенсия ! Хожу обедать в Сохнут . Бесплатные сосиски. Ты
умно сделал , что уехал . А у меня жена – латышка . Ты же знаешь .
- Сохнуту отдали дом Еврейского театра ? – спросила Клодин .
- Да . Дом партийного просвещения . Какие там бывали буфеты ! Моя жена рабо -
тает в Сохнуте бухгалтером .
Обе дочери Вильнера уехали в Канаду , а сын- в Германию .
- Сволочи ! – сказал Юлик . - Бросили старых родителей .
- Когда мы уезжали , им было лет 40 . Мирдза хотела в Израиль , Семен не хотел
Он был партийным работником . Состоял в номенклатуре . Чтобы уехать ,надо
было пройти партийное собрание . Он мог не перенести . Его обзывали бы измен-
ником , агентом международного сионизма , и не было уверенности ,что выпустят.
Представь себе его положение в случае отказа. Ни на какую работу в Латвии не
примут. Куда ни поедет , всюду за ним будет следить КГБ . А тут его сажали в пре-
зидиумы . Награждали грамотами . Я иногда возил в Дом партийного просвеще -
ния пальмы в кадках из ботанического сада для украшения сцены . Буфеты
там
и правда были потрясающие
Глава 28
Шлосс вспоминал , как они уезжали . Он ходил к Бояру в магазин за ящиками –ук–
ладывать книги . Бояр не одобрял отъезд . Они с женой были бездетные , удочерили
Свету , ее родители были русские и утонули в Двине , когда перевернулся прогулоч -
ный пароход . Света вышла за лейтенанта – летчика . Бояр не собирался портить
его карьеру .
На таможне Якова ненавидели из- за книг . Перед тем , как заколотить ящик ,
таможенникам полагалось пролистать каждую книгу – не запрятаны ли в нее
государственные тайны , не вшиты ли под корешки доллары и не украдена ли книга
из библиотеки ?
В багаже Шлоссов были две одинаковые чугунные кастрюли . Обе уже бывшие в
употреблении . Одну чуть не отобрали .
Яков пожал плечами :
- Нельзя ,так нельзя . Заберите лишнюю.
Пропустили обе .
У него не было полированной мебели и пианино , свирепо раздражавших
таможенников :» Весь Союз вывезти хотят !» Не было сервизов , супниц , соусниц ,
ковров и гедеэровских гардин .
Шлосс не понимал , зачем везти с собою мебель ? Не сидять же в Израиле на по-
лу ? Его коробило от разговоров , что там кроссовки дороже , чем здесь , что в
приличном доме в Тель- Авиве надо повесить две люстры в салоне и положить ко -
вер .
Люди бегали за спекулянтами , покупали из- под полы ковры и люстры , а потом
это добро у них отнимали на таможне . Шлоссы вообще не понимали , откуда у
лю
дей деньги . Они жили на зарплату .
Возле дощатой высоченой ограды таможни Якова остановила женщина в белом
платке и каракулевой шубе .
- Вы Шлосс ? Я подруга Сонечки Бронфман . Она показала мне ваше фото . Я
не могла позвонить вам . Мой муж – доктор наук . У него секретность . Вы нас дол
жны понять . У нас в Западном Берлине -двоюродный брат мужа . Если он там
организует протест... Брежнев не хочет осложнений с ФРГ . Они покупают в Герма
нии трубы для газопровода . Но мы не можем написать в Берлин . Сонечка думает
что из Вены можно послать письмо двоюродному брату . Я оставлю вам данные
Умоляю , напишите в Берлин .
Она быстро передала Якову записку :» Кирьят Амидар . Хайфа . Кронштейн
Алекс . Ул. Эрлиха , 123 .»
- Это фамилия брата в Берлине . Израильские адреса пропускают . Но вы бу –
дете знать , что он живет в Берлине . Какое счастье , что улица – Эрлиха . Это
еврейская фамилия .
Яков взял записку , обещал написать в Берлин .
Дама протянула ему фотографию . На ней была видна она сама и огромная соба
ка , датский дог .
- Это наш Джонни . У него белое пятно на груди , как маген -Давид .
На обороте снимка было написано : « Милому товарищу Шлоссу от Джонни «
Женщина быстро ушла . Яков смотрел ей вслед и думал :
- Горькая плата за страх . Доктор наук с секретностью зарабатывает как генерал .
Его здесь похоронят , но не выпустят. Я отправлю письмо , мне – то что . Но как
люди могут быть такими наивными , чтобы поверить, будто в Берлине
устроят демонстрацию, - и человека выпустят ? Мы знали , что не следует вступать в
ихнюю партию , пробиваться в ученые . Наверное в нас жила надежда , что ворота
когда –нибудь откроются . Другие думали , что СССР просуществует дольше , чем
царская Россия .
Он хранил фотографию собаки с манишкой в форме звезды Давида и жалел ее
владельцев . Если вся их надежда и весь протест были в этой звезде на груди пса ...
Помог ли доктор Кронштейн кузену , Яков не узнавал .
Он познакомил Клодин с Надеждой . Татка его юности превратилась в старуху с
зобом , без трех передних зубов . Прежними остались только глаза . И привычка
месить и лепить . Она замесила тесто и вылепила пирог , поставила его в духовку
- Как я рада , что вы приехали . Я читаю ваши письма и даю почитать другим. У
вас такая прекрасная страна и такие хорошие дети !
Яков привез ей набор открыток с видами святых для христиан мест. Надежда
стала набожной , читала Ветхий и Новый завет и спорила с попами , « которые
всегда все хотят запретить « .
В Доме журналиста Яков встретил Мотку Френкеля , в прошлом редактора
газетен
ки Автодорожного управления . Сейчас Мордехай выпускал журнал на русском язы -
ке и сам о нем говорил :
- Порнуха .
Яков привез ему фотографии его сестры из Бат – Яма и племянников с внуками .
Уезжая в Израиль Шлосс звал Мотку в дорогу , тот отказался :
- Здесь я зажат , но социально гарантирован . А там , кто мне оплатит лечение зу -
бов ?
Сейчас Френкель был бы рад уехать – в Америку , не в Израиль , но языка не
нал
и визы выдавали очень скупо . И стар он был – 72 . Жил Мотеле с Инарой , моложе
себя на 30 лет . Знал ,что она изменяет , но не волновался .
- Ей надо , а с меня какой толк ?
Он рассказал Якову , что познакомился Инарой в лагере в Эстонии . Ее туда
загнали из за дяди – буржуазный национализм , а Френкеля оклеветали . Якобы
занимался хищением социалистической собственности . После смерти Андропова
его выпустили , но к тому времени его жена Этель умерла от гриппа , а Инара была
медсестрой и , что бы ни думала о Френкеле , заботилась о нем.
Френкель пригласил Шлоссов к себе . Жил он в доме , где при советской власти
селили важных работников « идеологического фронта» . После русских , из Авст-
ралии вернулся наследник дома и продал одну из квартир Инаре , а у нее были
деньги от деда , владевшего в буржуазной Эстонии двумя домами в Тарту .
За ужином она рассказывала , как деда арестовали в 1941 –ом и вывезли в Казах
- стан , и они там жили посреди песков в жаре , а при Хрущеве на Воркуту сослали
ее дядю – он написал антисоветский фельетон и пустил его по рукам .
И тогда Клодин сказала :
- Я постоянно боялась за отца . Скажет что нибудь не то . Его один раз уволили и
никуда не принимали – в 1953 – ем , когда Сталин придумал « дело врачей «. Нина
Васильевна насушила сухарей , мы сидели на чемоданах . У него была не хорошая
для коммунистов биография . До войны ,то есть при буржуях , у его отца был мага -
зин , а оба сына считались людьми богемы . Папа еще и учился в Париже . Космопо
лит .
-Боже , как они всего боялись ! – сказала Инара . – Собственной тени не доверяли
И все рухнуло . Невозможно переупрямить природу . Бараны и те пробуют устро -
иться ближе к кормушке . А человек ! Строили царство уравниловки . Уроды !
- А сколько народу погубили ни за что ? – разгорячился Френкель. – За некритиче
кое освоение наследия классиков . За чтение Сахарова . Зяму Каца таскали в КГБ
за нездоровый интерес к творчеству Маркса .
Одна моя знакомая переписала на изнанке подкладки своего пальто свою доктор-
скую о Чернышевском – сказала Инара .- Подкладку потом пришили к пальто ее
сестры из Дании . Они думали , что в Копенгагене так и ахнут от диссертации об его
ошибках . А там , конечно , только смеялись . Кому нужны ошибки Чернышевского
после Сталина и Андропова ?
- А моя тетя ?- спросил Мордехай .- Анна Абрамовна отморозила обе ноги в прору
би , когда ее сбросили мужики . Она приехала с продотрядом отнимать у них зерно
из закромов . Потом она с отмороженными ногами строила Магнитку Редактировала
там стенгазету , сочиняла агитки . Когда не хватало комсомольцев , она становилась
к бетономешалке . В тридцать седьмом ее арестовали – ее муж был польский
коммунист , бежал от « пилсудчиков « . Ясное дело , ему пришили шпионаж . А ее
сын Костя служил в НКВД в контрразведке . Геройский человек . Не отрекся от
матери . Ее выпустили в начале войны ,она пошла добровольно ухаживать за
ранеными . Константину припомнили грехи , что от врага народа не отрекся - и
отправили в лагеря . Я его , когда он вернулся с вечной мерзлоты , не узнал , такой
стал худой и седой , а я же у него на коленях вырос .
И что Анна Абрамовна получила от советской власти за свой энтузиазм и светлые
мечты ? Комнатку в коммуналке и 65 рублей пенсии . И ведь она до последнего часа
верила в светлые идеалы . Писала театральные постановки для клуба строителей .
А дядя Константин предъявил паспорт отца и уехал в Польшу , а оттуда – в Амери
ку . За что воевал человек ?
Утром они вчетвером с Тамар и Юликом поднялись на скрипучем лифте на смот-
ровую площадку церкви Святого Петра . При Советах об этом думать было
невоз -
можно . Рафа Нольман поднялся на крышу санатория в Кемери , сфотографировал
вид на море с чайками для московкого издательства открыток ,так его завтра же
забрали , только при помощи Москвы отделался от обвинения в шпионаже .
Причем такие же открытки продавали в киоске в гостинице « Рига».
С Петровской башни был виден порт , другой берег Даугавы и новый мост .
- Какая река ! – радовалась Тамар . – И ты переплывал ее ?
- До войны . Не в самом широком месте , всего 700 метров .
Он тонул в ней не один только раз . Задолго до того , как сидел на дереве с
мальчонкой , он с Таткой и еще какими -то дураками пошел по льду на тот берег в
кино к военным смотреть « Крейсер Варяг «. Лед уже был подтаявший , особенно у
берега , и Яков провалился . В ботинках и пальто . Надежда ревела , а он кричал
ей :
- Не вой ! Беги к лодкам , тащи сюда весло . Я еще продержусь . Только
принеси весло !
Но Татка лежала на льду и выла .
Какой то морячок услыхал , не испугался , лег на доску , подтащил себя к Якову
и вызволил его волоком на берег .
Вера Степановна была на работе . Надя раздела Якова , отмывала теплой водой
из чайника , растирала своим махровым полотенцем , потом уложила к себе в пос-
тель , укрыла , со всех сторон подпихивая одеяло .
Это был единственный раз , когда он лежал у нее в постели . Она не пришла к
нему . Любовь у них происходила на диванчике под стенным вышитым ковриком с
лебедями и царевной .
В постели он был пострадавшим товарищем .
Юлик узнавал любимые места Риги , Тамар изумлялась . В ее представлении
города СССР должны были быть убогие . Рига напоминала ей Мюнхен.
- Так ее строили те же архитекторы! –сказала Клодин . – Рига была немецким
городом до конца Первой мировой войны .
Для Клодин тот город , который они нашли , был что опустевшая скворешня .
Когда она жила здесь , жизнь кипела . Было семь или восемь вузов , пять теат
ров , опера , цирк , военные училища , десять или больше институтов , огромные
заводы - ВЭФ , РЭЗ, радиозавод имени Попова ,танковый , еще всякие секретные
предприятия . . По вечерам на тротуарах центральных улиц надо было проталки-
ваться локтями . Сейчас люди боялись гулять по вечерам . Рассказывали об
ограблениях , изнасило ваниях , убийствах . Многие дома подальше от центра
стояли заколоченные .
Универмаг , казавшийся рогом изобилия , подавлял как погоревший театр .
Паркетные полы размыли . Товары не стоили доброго слова, и все равно их разби -
рали . У людей не было денег для дорогих магазинов .
От видов Рижского взморья брала тоска . Туалеты в лесу воняли невыносимо .
Ресторан « Юрас перле « - Морская жемчужина – нависающий над пляжем , был
заколочен . Многие дачи в Майори и Дзинтари превратились в уголья . Шлоссам
объяснили , что дачи жгут их владельцы . Власти возвращали частную собствен -
ность , но требовали больших налогов . Владельцы сжигали вторые этажи .
Обгоревшая дача уже не облагалась . А ее можно было достроить в любое время и
можно было жить на первом этаже .
Рекетеры поджигали неугодные им рестораны , блинные и кафе .
- Где они возьмут деньги для нормальной жизни ? –спрашивала Клодин .- Нечего
же продавать за доллары . До войны Литва кормила Германию гусями. А Латвия
маслом и беконом . В 1939 папа был обязан покупать раз в месяц гуся
,чтобы поддержать экономику Литвы. А кому это сегодня надо ? Европа сама все
выращи -
вает .
Якова проблемы Латвии не волновали . Его все сильней беспокоила судьба
Израиля.
Глава 29
Он с трудом находил собеседников . Давние товарищи болели , многие отбыли в
мир иной . Те же , кто приехал из России при Горбачеве и позднее , были люди
другой судьбы . Они не прошли ОВИРЫ , при них за сионизм не сажали , при выезде
не вызывали на профком . Историю Израиля они не знали .
Яков радовался , что не женат на уроженке Америки или Африки – о чем бы он с
ней вел разговоры ? Какие намеки она понимала бы с полуслова ? Но дни Клодин
были заполнены внуками , домом .
Оставались книги . Он читал и спрашивал себя , зачем ему новые знания ? Был
бы писателем или лектором . А так , как говорили в древнем Риме , « Omnia mea
mecum porto» - Все мое ношу с собою – и унесу тоже .
Потом ему неожиданно повезло – Анка сошлась с ученым –агрономом . Он оказал
-ся дотошным слушателем и знал многое , чего Шлосс узнать не успел .
Авиад обучал виноделов Голанского плато растить самые перспективные сорта
винограда . Свое занятие он объяснял так :
- Что такое народ , который не пустил корни в свою землю ? Крестоносец . Или
кочевник . Если бы в ООН заседали честные люди , они спросили бы у арабов :
- На каком основании вы требуете Палестину ? Где леса , которые вы там
посадили ? Напротив , вы поджигаете леса потому , что это не ваши леса , а
еврейские .
Мои предки как пришли в страну Израиля , так укрепились на земле .
Когда социа-
листы начали вытеснять частников с рынка , мы жили 11 душ в двух комнатенках у
моего деда , но не ушли из сельского хозяйства . Арабы в этом смысле превосходят
нас . У всех остались корни на селе . Уйти с земли , по- моему все равно , что
сбежать из окопа , бросить товарищей .
Вскоре после возвращения из Риги Яков заболел воспалением легких и его
положили в больницу. Поднялось давление, ломило в глазах. Он лежал с
полотенцем на лице, чтобы не видеть света , боролся с приступами аритмии и
тошноты и не бояся , что умрет. Он просил врачей не пускать к нему никого , но они
пускали Клодин . Она смачивала руку под краном и прикладывала к его лбу .
Становилось чуть легче . Он просил ее ничего не говорить - в ушах звенит . В
коридоре всхлипывала Анка . Юлик просил ее стихнуть .
Теперь Яков любил свою дочь . Анка переехала к другу в Кацрин на Голаны с
детьми и они сразу подружились с ним . У этого человека не было сомнений в нашем
праве на всю землю Израиля . Он воевал за нее на трех войнах , был дважды ранен
Для него левые являли собою умопомешательство .Он жалел их и брезговал ими
заодно .
Анка рассказала матери , что познакомилась с Авиадом на банкете в честь его
дяди - известного ученого – биофизика и сразу же подумала , что «он понравится
папе ». Это было приятно. Значит здоровые гены его семьи не пропали . Анке не
мешало что ее новый муж – вдовец с тремя дочерьми и далек от « прогрессивных
идей » .
Шлосс не успел съездить к ним в Кацрин , не повидал дом , в котором
всегда кто-то спит и кто то встает – дочери хозяина учились в Хайфе и
Нагарии , одна хотела стать медсестрой , две другие – ветеринарами . Анка
звала отца к себе , он заве -
рял , что как только соберется с силами , приедет , а силы шли на убыль и он это
знал .
Он часто думал о своей жене , сам уже не разбирая ,что узнал от нее, а что от
Нины Васильевны и ее сестры . Отец вынес Клодин на своих плечах утром того дня
когда к Ковно подошли немцы . Исааку Павловичу было тогда 32 года . Ханна поте-
рялась . Она нашла мужа и дочь лишь весной 1942-го в Киргизии . Богемный человек
не бросил дочь, где -то трудился и кормил ее . Она затем долгие годы жила с огляд
кой на него , хотя он повел себя с ней как слабак – переключил все чувства на Нину
Васильевну . Впрочем , никто не знает ,где выиграет ,где потеряет . Оглядка на отца
привела Клодин в институт , а не в общество шлюх . Из за диплома она отказыва -
лась от кавалеров , стремившихся лишь к ее телу .
- Вы ей напоминали покойного Жака ! – сказала как –то Нина Васильевна.
- Я ? Он – человек ученый.
- Но высоко ставил свою честь . Ему ,когда он остался без работы,
- предлагали
устроиться страховым агентом ,так он отказался :
- Мной потом будут брезговать.
Жак , между прочим , ни от какой работы не отказывался – занимался перево
-
дами , писал подстрочники , исправлял дипломные работы разных нулей . И вы та -
кой – за вами , как за каменной стеной .
В больнице мысли стучали в голове как поршни , работащие на износ , сон
стал тревожным , в голове спорили разные голоса , а он сам говорил себе ,
что вот как оно вышло . Ехал , чтобы никогда больше не жить в ожидании , когда
одна банда сменит другую , хрущевскую - брежневская , одна кучка бездельников –
другую и
все на базе идеологии , под камуфляжем заботы о народе .
То отнимали делянки , то возвращали . Запрещали сажать клубнику на Взморье и
снова разрешали . Велели прирезать всех кур в черте города , затем снова разре-
шили обзаводиться ими . То не было мыла , то ваты, то не стало белого хлеба , то
сахара ,потому что то попогали Кубе , то Анголе ...
Увы, в Израиле он снова зависел от всяких партийных ничтожеств , от смены
лозунгов , страдал физически от присутствия большевиков , которые клялись что
они социал -демократы . И постоянно , читая газеты и слушая радио , ожидал
подвох , прославление арабов и очернение евреев , вскипал душой от подлости
прессы и друзей народа из Гистадрута , только и думавших , как бы урвать для себя
должность пожирнее.
- Я думал,что еду обретать душевный покой - говорил он себе - А с чем толкнул
ся ? Все 30 лет живу в страхе , как бы этим подрывникам не удалось свалить наше
государство , распродать его арабам и американцам . Вот я уже подошел к концу
пути , а положение государства стало совсем плохим . Отдали территории , это пол-
беды . Потеряли моральную стойкость , вот в чем погибель . Мы же здесь не между
Францией и Италией , например . Мы-то с Клодин свое сделали : Юлик и Анка не
отдадут родину без страшного боя . Но другие ? Что они сделали если их дети
ничему не научились ни на Холокосте , ни на шести войнах Израиля ?
От мыслей становилось еще труднее дышать , давление забиралось за 200 .
В одну из тяжелых ночей он возвратился к бою на берегах Тисы . Война шла к
закату . Венгры воевали лениво . Немцы все яростней . Начальство требовало от
« психического отдела » не давать фрицам покоя ни днем , ни ночью , «
крыть ихнего Гитлера с его Салаши , чтобы и ежу было ясно – надо сдаваться » .
Динамики стояли у Якова в будке на шасси « ЗИСа-Пятого » . Полковник Радом-
цев просил начальника политуправления дивизии дать им « студер » - подходы к
Тисе были болотистые , шли дожди , дороги раскисли . « Студер » мог сам себя
вытащить , « ЗИС « застревал , нужно было вытаскивать его с помощью трактора
или танка . А немцы били на голос , каждый день кто-то из агитаторов погибал во
время работы . Из политуправления пришло мудрое указание : работу с дальних
подступов заменить агитацией из окопов , «прочищать мозги » немцев на передовой
Яков взял с собой громкоговоритель , сержант Надейко нес усилитель , тексты
были в планшете у лейтенанта Риммлера , еврейского журналиста из Новосибирска
Они спрыгнули в траншею , где их ждал мрачный старшина , похожий в своей
плащ-палатке на бродячую пирамиду , и они долго шли под дождем , хлюпая по воде
до блиндажа , где нашли заросшего щетиной майора с рукой на перевязи . Он нес
руку как младенца и время от времени вскрикивал : » Ах! Ах ! »
-Сидите тут, -сказал майор. - В дождь ваши игрушки зальет. Потом как поведреет ,
пущу на высотку , кричите оттуда .
Они сели на ящики в блиндаже . Ординарец крутил телефон , связи не было.
Потом ударили мины . Рвало слева и справа и на перекате . Стучали пулеметы .
Немцы видимо пошли в атаку , но вскоре выдохлись .
Дождь перестал . Тощий ефрейтор с каской повел их на высотку . Из за бруствера
открывался унылый вид – поле с полегшей кукурузой , кустики , река метрах в 70 ,
за ней явно были видны немецкие окопы .
Яков поднялся на ящик , пристроил громко говоритель между двух камней , сел на
дно окопа и начал работу . Он кричал немцам :
- Idioten, ergebt euch ! Wofuer sollt ihr sterben ? – Идиоты , сдавайтесь ,
- за что вы должны умирать? » Текст был отсебятиной , но кто мог их
- выдать?
С той стороны застрочил пулемет , но было слишком далеко . Пули шлепались в
лежалую кукурузу .
- Ваш фюрер сидит в бункере в Берлине и пьет кофе, а вы тут жрете дерьмо ! -
кричал Яков .
Ни он , ни Риммлер , ни полковник Радомцев не верили , что хоть один Фриц
выскочит из окопа и побежит к ним . Выскочит, - свои застрелят . И как он
переберется через реку если даже не убьют ? Но Радомцев был обязан посылать
своих агитаторов , а те –кричать , а командующий фронтом докладывать в Москву,
что работа по разложению врага ведется .
Немцам надоели крики и они пустили в ход мины .
-Бежим отсюда ! –скомандовал Яков , но не успел отбежать далеко . Рвануло
вблизи .
Он упал на дно окопа в жижу , но здоровый . Риммлеру порезало осколком
предплечье , но не страшно . Надейко был ранен в шею . Сперва кровь вырвалась
струйкой , потом забила фонтанчиком . Шлосс и пехотный ефрейтор прижимали
рану , крутили жгут , Надейко холодел , натужился и прошептал :
- Все. Станция Березай .
Они принесли его в блиндаж . Оттуда отнесли к фургону за рощицей . Там и
похоронили .
Сейчас Яков не знал , что венгры сделали с могилами советских солдат, вроде бы
освободивших Венгрию от фашизма . После осовобождения был Ракоши , конфис –
кация земель , кооперативы , аресты , расстрелы , танки в Будапеште в 1956 , това-
рищ Кадар .
Фашизм под красным знаменем .
Шлосс читал Петефи . Россия сама стала недругом мадьяр и так повелось
с 1848 .
***
Умер он через 6 месяцев после больницы , неожиданно для себя и других . Утром
выгулял собаку , читал газету , прилег передохнуть . В горле екнуло . Он приподнял
ся , « на миг увидал ослепительный свет , упал , сердце больше не билось « .
Последнее ,что Клодин услышала от него , были два слова :
- Станция Березай .
Холон , май 1999 - январь 2000 .